Они когда-то были солдатами, героями своего народа — пока не вкусили безумие.
Они не кричат. Они командуют, и выполняют команды. Их шаги размеренны, взгляды холодны, а удары точны.
Они не кричат в бою. Не молятся. Не помнят имён. Лишь шаг за шагом приближаются сквозь пепел
Их не считают опасными, скорее мешающими. Они шумят, воруют, ссорятся, разбегаются, возвращаются, снова шумят.
Среди гоблинов редко рождаются те, кто думает. Он — не просто исключение. Он — угроза, которую никто вовремя не распознал.
Они не ищут битв, как орки. Не шепчут заклинания, как маги. Они просто появляются, путаются под ногами
Когда земля раскалывается под ногами, а воздух начинает дрожать от жара — это не просто иллюзия.
1 650 ₸
Когда земля раскалывается под ногами, а воздух начинает дрожать от жара — это не просто иллюзия.
Летели они, как живые тени, — виверны, что вспарывали облака когтями, и всадники, чьи копья блестели холодным светом утреннего солнца.
Её не видно сразу. Сначала — только шорох, дыхание ветра и лёгкое покалывание в затылке. Потом — взгляд. Не агрессия, не ненависть… просто тишина.
Та, после которой не двигаются даже птицы.
Под звуки флейт и звон копыт они появляются там, где логика уступает чуду.
Сатиры не следуют правилам, не слушают приказы — они живут в своём ритме, и чаще всего он сбивает с толку.
Он ушёл от своей банды. Или они от него. Никто уже не помнит.
Теперь Череполом бродит один — с кувалдой, идеями и лёгким гулом в голове. Он вероятно ищет битв, хотя, кто знает что у него в голове.
Гоблины Кровавых Холмов — это не просто шавки с палками.
Они быстрые, злобные и знают, когда бить, а когда убегать.
Слаженные засады, грязные приёмы и неплохая скорость, даже удивительно что они способны на это. Их оружие не в стали, а в численности и подлости. Смеются часто. Но чаще — в спину.
1 300 ₸
Гоблины Кровавых Холмов — это не просто шавки с палками.
Они быстрые, злобные и знают, когда бить, а когда убегать.
Слаженные засады, грязные приёмы и неплохая скорость, даже удивительно что они способны на это. Их оружие не в стали, а в численности и подлости. Смеются часто. Но чаще — в спину.
Когда драконьи стаи еще спали в гнездах, виверны уже рвали небо когтями. В седле каждой — воин без страха, готовый пронзить врага копьем с высоты, где воздух сам дрожит от их крика.
С небес, разорванных бурей, обрушиваются они — порождения древней ненависти и дикого голода. Их крики пронзают тьму, когти рвут броню, а хвост — смертоноснее клинка.
На вершинах гор, где воздух резок и тонок, Зейфар расправляет крылья и вглядывается в горизонт. Ещё юн, но его гордость и взгляд испепеляют сомнения. Он не просто наблюдатель — он судья тех, кто осмелился нарушить его покой.
